ЕГО ВАНИЛЬ

[whiteredwhitered]

___________________________
Автор: White.Red.White.Red
Фэндом: BUCK-TICK
Рейтинг: NC-17->21
Жанры: Слэш (яой), PWP
Предупреждения: OOC, нецензурная лексика
___________________________



Примечания:

Время действия - самое начало 90-х.

*

У автора возникла идея определенного пэйринга, но в итоге решено было дать читателю право самостоятельно додумать второго персонажа.

____________________________



…Он уже сам теперь не понимал, с каким чувством ждет стука в свою дверь.

Понимал только, что да, ждет. «Ждать» – это когда думаешь в основном о чем-то одном. С этим все просто.

Когда же Атсуши появлялся перед ним в рамке дверного проема, ожидание заканчивалось, а все чувства и мысли, если они и были, просто улетучивались, как эфир. Так, пожалуй, в самый раз.

Атсуши всегда совершенно спокойно переступает порог его номера и смотрит так, будто внимательно прислушивается. Прислушивается к его молчанию.

Потом бывают вариации, но сейчас это неважно.

Сейчас Атсуши стоит перед ним на четвереньках, поводя головой, и кидает напряженные взгляды через плечо.

Хорошо.

Как хочешь.

Я, сам понимаешь, не против.

…Атсуши резко вскрикивает от боли, как всегда, когда он с маху засаживает в него одним движением. Но он знает, что ему нравится именно так, с ним – только так, и поэтому начинает размеренно пронзать его изнутри, делая мощные выпады, упираясь ладонями ему в крестец. Атсуши, вскидывая голову, издает надсадный протяжный звук, – он кое-как сгребает в горсть его длинные волосы и, мотнув вокруг запястья, крепко притягивает к себе, пару раз с силой вбив ему сзади – звук резко прекращается, будто уходит в вакуум, и вот через несколько долгих мгновений Атсуши хрипло и судорожно втягивает в себя воздух, захлебываясь, как после удара под дых.

Учащая ритм, сбавляя напор, но не ослабляя хватки:

– Ну что?.. – от напряжения – тихо, едва слышно.

В ответ – «о-о-о…», тоже совсем тихое, неуловимое, как еле пробивающийся пульс. Тараном, еще два раза. Вот, теперь громче. Силится повернуть голову – не может. Слишком внатяг.

– Ну?..

– Хо…ро…шо…

Ради этого. Ради этих соскакивающих пауз он и просит его – заставляет – говорить. Стонет и раскрывает пальцы, и волосы Атсуши с тихим шелестом тяжело падают, словно бы укрощенные и присмиренные, уже не рассыпаясь свободно по плечам. Он что есть силы сжимает обеими руки его задницу, наслаждаясь упругостью снаружи. Поддевает снизу, контролируя, фиксируя каждую деталь: тяжелый, твердый, в атласистой смазке, как теплое железо. Жестом хозяина проводит ладонями по его ребрам и спине, будто оглаживает круп. Оглаживать, охаживать, что пожелаешь, хоть по отдельности, хоть вместе, как сейчас… Не выдерживая, хватает за плечи у самой шеи, чтобы снова его натянуть, сейчас же, вот так, снова и снова, раз за разом. Как струну? Нет, струны – это для других.

– Да, да… да…

Он зажимает ладонью его губы, кожей ощущая этот жаркий поток коротких слов, – и почти сразу отпускает, сдавленно шепча «какая же ты блядь» и с нажимом проводя пальцами по его лицу, оставляя на нем влажные следы, медленно, наискось.

Атсуши тихонько охает. Звучит почти как отчаяние.

– Хорошо тебе?.. Скажи.

Мелкие, прерывистые всхлипы.

– Говори…

Бессильный стон, истончающийся, сходящий на нет. Именно этого и хотелось. Толкая его в поясницу, заставляет упасть ничком и сам падает сверху. Чувствует, как Атсуши мечется под ним, пытаясь устроиться по-другому, – еще бы, с таким стояком, – и слегка приподнимается, чтобы тут же снова обрушиться вниз и начать долбить его с размаха, всем весом, поглубже – так, как он любит.

Еще Атсуши любит, чтобы было быстро. Медленно – тоже любит, но чаще всего не с ним и не так.

Рядом с Атсуши всегда есть возможность для рекордов.

Я давно уже думаю...「HuMan ~JACK HAMMER~ 」– как тебе такое название песни, Аччан?..

Он зарывается лицом в его спутанные влажные волосы и, сходя с ума от их душного аромата, смешанного с горячим мускусом содрогающегося тела, выводит Атсуши на финишную прямую. Частью сознания фиксирует короткие, громкие, какие-то всполошенные крики, конвульсивные сокращения мышц – и делает последний рывок.

Всё.

Они в комнате, между четырьмя стенами, полом и потолком. Здесь ни светло, ни темно, а с улицы доносятся отзвуки чужой жизнедеятельности.

Атсуши неподвижно лежит под ним, уткнувшись в мятую простыню.

Он сквозь темную завесу волос целует его в сырую щеку.

Никак не реагирует. Конечно же.

Он медленно слезает с него и отодвигается.

Минуту спустя Атсуши с видимым трудом переворачивается на спину. Осторожно трогает измазанный спермой живот.

– Аччан…

Аччан, беззвучно усмехаясь, делает мягкий останавливающий жест. Опираясь на локоть, аккуратно садится. Встает. Пошатываясь, делает несколько шагов. Ударяется об угол. Шарит рукой по стене, щелкает выключателем. Натыкаясь плечом на косяк, заходит в ванную и закрывает за собой дверь.

Вскоре – звуки льющейся воды, пущенной, кажется, отовсюду сразу.

Оторвав взгляд от двери, за которой скрылся Атсуши, он нащупывает на тумбочке пачку, в которой должно было оставаться несколько сигарет. Кладет обратно, так и не раскрыв.

Атсуши выходит из ванной и устало улыбается ему. Собирает с пола свою одежду. Одевается стоя, временами прислоняясь к стене. Берет со стола ключ с биркой, наклоняется и говорит:

– Я пойду. – И, потрепав его по руке, добавляет – глядя прямо в глаза, сдержанно-искренне, дружелюбно:

– Спасибо тебе.

У порога оборачивается:

– Ну, давай тогда, до завтра... Ты со всеми, к девяти?

– Да, со всеми. До завтра.

Дверь номера открывается и закрывается.

Несколько минут он лежит в каком-то ступоре.

Спасибо.

Берет сигареты и зажигалку, выключает ночник и закуривает, глядя на бессмысленное движение мерцающих огней за окном.

«Спасибо».

Выбрасывает окурок и врезается лицом в подушку.

Спасибо тебе.

Скорее бы, что ли, наступало утро.