КАРУИДЗАВА. ЗИМА

[whiteredwhitered]

___________________________
Автор: White.Red.White.Red
Фэндом: BUCK-TICK
Пэйринг: Атсуши Сакураи/Хисаши Имаи
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP
Посвящение: Takehiko Yoshiro, с уважением
___________________________



Внутри этого дома всё покрыто густой сетью перекрещивающихся синеватых теней. Каждое слово, каждый шорох усиливается эхом, которое сразу же будто застывает – настолько здесь пусто и холодно.

Хисаши открывает панель в стене и, светя мобильником, возится с устаревшими тумблерами и кнопками, уже не впервые давая себе обещание, что на этот раз – в этом году – запомнит последовательность действий раз и навсегда. Искать бумажку с инструкцией ради такой ерунды – вот еще глупость, не так редко это приходится делать. То есть не так часто. То есть…

Атсуши где-то рядом с шуршанием стягивает куртку.

– Рано, – говорит Хисаши, продолжая разглядывать приборный щиток, и не может сдержать улыбку.

Атсуши тоже смеется.

Имаи все-таки и сам скидывает плащ и, не глядя, протягивает назад.

Атсуши подходит – звуки шагов приглушенные, будто он идет сквозь туман – и забирает.

По экрану мобильника проплывают какие-то новости. «-3, снег», «последнее: прервано ж/д сообщение на…», «2 пропущенных звонка», «Токио: Из-за снежных заносов…», «пробки (обновлено): трассы 1, 6, 14, 17…» Своевременное напоминание о том, как мало всё это его сейчас волнует. Он выключает телефон – звучат прощальные фанфары – и заканчивает разбираться с техникой уже в полумраке. Что-то пикнуло, что-то зажглось. Послышался электрический гул.

Атсуши встает у него за спиной, очень близко. Дышит в затылок: втягивает ноздрями запах Хисаши – его кожи, его косметики, его сигарет, – и, подержав в себе, повладев, с явным нежеланием возвращает обратно вместе с частью собственного тепла.

Хисаши закрывает дверцу и, не оборачиваясь, совсем тихо говорит:

– Долго.

Он хорошо слышит, как его собственный голос словно бы надламывается, трескается. Тоже электричество. Такие вот разряды, подчиняющиеся одним лишь естественным законам.

Атсуши эхом отзывается:

– Долго. Да, – и крепко прижимается губами к его шее под самыми волосами, к верхнему позвонку, будто хочет оставить какой-то тайный знак.

У Хисаши звенит в ушах. Он поворачивается и берет Аччана за руку.

– Пойдем, – говорит Аччан, чуть сжимая его пальцы, сразу же самым естественным образом превращаясь из ведомого в ведущего. Вместе с этим «пойдем» у него изо рта вырывается тонкое и мгновенно исчезающее облачко прозрачного пара.

Они быстрыми шагами поднимаются по узкой лестнице на второй этаж. Открыть и закрыть дверь. Так в фильмах обычно убегают и прячутся от кого-то – на самом верху, в четырех стенах. Комната. Кровать. Сквозь прозрачные занавески слабо сочится синевато-белесый свет.

Атсуши падает на колени и прижимается лицом к его паху. Пытается прикусить зубами ткань джинсов, но не получается.

– Ну знаешь, ради этого… К черту на рога… – с никуда не годной дрожащей издевкой в голосе произносит Хисаши.

– Помолчи, – едва слышно говорит Сакураи. Всё же встает и начинает шарить по нему руками в поисках пуговиц, которые можно расстегнуть.

– Да холодно же еще, – останавливает его Хисаши.

Аччан бросает на него взгляд исподлобья – видимо, засомневавшись, действительно ли он шутит. Качнув головой, нетерпеливо бормочет «с тобой с ума сойдешь» и, схватив за руки, увлекает на постель.

Покрывало такое холодное, что это чувствуется сквозь одежду.

Атсуши торопливо расстегивает джинсы, на себе и на Хисаши. Глухо постанывая – «дорвался» – принимается делать ему минет, с места в карьер, одновременно лаская себя такими же резкими и глубокими движениями.

– Нет… – очень скоро с усилием говорит Хисаши, отстраняя его и подаваясь назад. – Давай. Сейчас.

Аччан, тяжело дыша, приподнимается. Хисаши опускает лицо; теперь перед глазами у него – холодная белизна. Атсуши, расслабляя на нем одежду, вдруг спохватывается:

– Черт... Сумка…

Хисаши оглядывается и видит, как он делает движение, чтобы встать.

– Не надо, не ищи ничего.

Сакураи, метнув на него быстрый внимательный взгляд, сплевывает себе в руку.

Хисаши отворачивается.

Как всегда, нестройный ряд будоражащих и противоречивых первых ощущений. Контрасты. Дальше, дальше, ну, я прошу тебя...

Атсуши, слыша несказанное, делает как он хочет – «как- о н -хочет», ошибиться здесь невозможно, – и тут же раздается его громкий возглас, похожий на ликование.

А Хисаши ахает и закрывает глаза, потому что разом перестает что-либо видеть.

Эта внешняя сила в нем – такая жесткая и безусловная, что силы собственные, кажется, покидают его вовсе, растаивая, уходя в эту постель, как в бездонное пространство. От них словно бы не остается ничего – да и от него самого тоже. Как и от всего прочего, что должно манифестироваться в этом мире в данный момент. Пусто. Ничего вокруг.

Он слышит, как Аччан где-то наверху и сзади уже изнемогает, задыхаясь от собственных движений.

– Хисаши, а… Так… так… – захлебываясь, не в силах договорить.

Ничего, кроме этого. Совсем ничего. Ноль.

Волны, локальные вроде бы волны, обладающие всепоглощающей мощью, создаваемые кем-то извне, но рождающиеся внутри тебя, катящиеся все шире, накрывающие собой всё, – и с таким трудом выговоренное «быстрее, Аччан» неразличимо тонет в потоке своих же умоляющих стонов.

Горячая волна внутри, уже не метафизическая, а вполне материальная: не твоя, но уже и не его.

Это больше, чем Хисаши может выдержать. Предел.

До криков в простыню – отчаянных, отрывистых – и неожиданных слез в глазах.



– …Чем и хороши большие перерывы, – уже почти обычным голосом, хоть и еще не вполне отдышавшись, говорит Атсуши, водя мизинцем по его щеке. – Ну, чего ты смотришь? Во всем есть положительные стороны. Нет?..

– Ах ты, сволочь, – смеется Хисаши, приглушенно, почему-то не узнавая себя на слух. Аччан, тоже улыбаясь, спрашивает:

– Всё было хорошо?

Спрашивает чрезвычайно игривым тоном, при этом ставя ясный акцент на первом слове.

– Всё, – отвечает Хисаши, еще с усмешкой в голосе. Трогает его за плечи и неожиданно для себя вдруг говорит: – Знаешь… Когда ты сверху…

Атсуши весь как-то замирает. Очень зримо.

…Аччан, когда ты сверху, что-то вдруг с к л а д ы в а е т с я. Делается таким, как надо. Понимаешь, это трудно объяснить нормальным языком и обычными словами, хотя ощущения конкретней некуда, ты и сам знаешь, то есть мне хотелось бы надеяться, но… Аччан…

– …Аччан…

Атсуши молча обнимает его и прячет лицо у него на груди.

Хисаши бросает взгляд на окно. Там беззвучно и с огромной скоростью несутся друг за другом косые белые штрихи. Все гуще, все быстрее.